get away
~...Сложно сказать когда все это вообще началось. Нет, началось-то оно определенно с её появлением, но когда же он заметил, что это все, собственно, стало... таким? Будто бы скатилось в глубь тихого омута. Того самого, с чертями.
Они ведь, по началу, никогда не оставались друг с другом один на один. Рядом всегда маячили чьи-то менее значимые образы знакомых или возможных друзей. Он предпочитал считать их теми чертями из омута, которые своими цепкими лапами затащили его на самое дно и не отпускали, хотя он даже особо и не сопротивлялся. Но не винить же себя в подобных промахах. Тем более, они не общались напрямую. Только поддерживая чужой диалог.
Он стал наблюдать за ней почти невольно - глаз сам цеплялся за мелкие детали, подкидывая новых элементов хрупкого стеклянного витража чужих переживаний. Паззл, который хотелось собрать. Глупо, конечно, сравнивать её с чем-то таким, но другого описания как-то и не находилось. Такая же хрупкая и яркая. Стеклянная. До абсурдности открытая и честная в том, что чувствует. Все её эмоции и переживания практически на ладони - только загляни в её глаза и изучай да складывай кусочки стеклянных витражей. Она не умеет скрывать свою эмоциональность - её выдает любая мелочь. Ему кажется её это всегда злит. Или расстраивает? Определить грань чужого спектра эмоций с непривычки сложно - он слишком широкий. Но он точно может сказать, что она искренне-негативная. От искренне-негативных она холодеет и поджимает губы, сощуривает глаза, хмурит брови. На искренне-позитивных она теплеет и это тепло сквозит в любом её движении, даже в самом незначительном.
Вот только... этого недостаточно. Внезапно, он ловит себя на мысли, что он знает как она чувствует, но абсолютно не знает чем же она живет - это и мешает составить ему цельную картину и... Этим осознанием неприятно колет самые кончики пальцев. Он не любит все эти белые пятна, недосказанности, пустые догадки. Вариантов были целые множества, а хотелось знать наверняка.
Она занимает непозволительно много места в его голове, а он не может ответить почему. На ум не приходит ни одной рациональный мысли, только абсурдное сравнение с треклятым омутом, который засасывает его все глубже, а у него всё меньше желания выбираться. Что-то щелкает в голове, устав от ожидания. Паззл хотелось закончить, хотелось узнать. Он подходит и начинает диалог уже с ней. Странно и непривычно говорить вот так просто. Без посредников, без лишних ушей. Она смотрит с подозрением и опаской, на расстоянии вытянутой руки, словно дикая кошка, недоверчивая. Поток вопросов и рассуждений часто прерывается молчанием. И даже молчать она умудряется как-то не так. Без неловкости или какого-то давления. Без тактичных пауз или чего-то такого. Молчит так, как этого хочется, спокойно.
Он чувствует её колкую опаску и недоверие. И вместе с этим искреннее уважение и восхищение. Касается её головы аккуратно и медленно, стараясь не спугнуть и перебирает тонкие пряди. Она отводит взгляд. Улыбается искренне, одними уголками губ и мешая в глазах невыносимое количество тепла и нежности, пряча лицо в изгибе шеи.
Все это как-то до безобразия спонтанно.
Но отпускать её не хотелось.
Они ведь, по началу, никогда не оставались друг с другом один на один. Рядом всегда маячили чьи-то менее значимые образы знакомых или возможных друзей. Он предпочитал считать их теми чертями из омута, которые своими цепкими лапами затащили его на самое дно и не отпускали, хотя он даже особо и не сопротивлялся. Но не винить же себя в подобных промахах. Тем более, они не общались напрямую. Только поддерживая чужой диалог.
Он стал наблюдать за ней почти невольно - глаз сам цеплялся за мелкие детали, подкидывая новых элементов хрупкого стеклянного витража чужих переживаний. Паззл, который хотелось собрать. Глупо, конечно, сравнивать её с чем-то таким, но другого описания как-то и не находилось. Такая же хрупкая и яркая. Стеклянная. До абсурдности открытая и честная в том, что чувствует. Все её эмоции и переживания практически на ладони - только загляни в её глаза и изучай да складывай кусочки стеклянных витражей. Она не умеет скрывать свою эмоциональность - её выдает любая мелочь. Ему кажется её это всегда злит. Или расстраивает? Определить грань чужого спектра эмоций с непривычки сложно - он слишком широкий. Но он точно может сказать, что она искренне-негативная. От искренне-негативных она холодеет и поджимает губы, сощуривает глаза, хмурит брови. На искренне-позитивных она теплеет и это тепло сквозит в любом её движении, даже в самом незначительном.
Вот только... этого недостаточно. Внезапно, он ловит себя на мысли, что он знает как она чувствует, но абсолютно не знает чем же она живет - это и мешает составить ему цельную картину и... Этим осознанием неприятно колет самые кончики пальцев. Он не любит все эти белые пятна, недосказанности, пустые догадки. Вариантов были целые множества, а хотелось знать наверняка.
Она занимает непозволительно много места в его голове, а он не может ответить почему. На ум не приходит ни одной рациональный мысли, только абсурдное сравнение с треклятым омутом, который засасывает его все глубже, а у него всё меньше желания выбираться. Что-то щелкает в голове, устав от ожидания. Паззл хотелось закончить, хотелось узнать. Он подходит и начинает диалог уже с ней. Странно и непривычно говорить вот так просто. Без посредников, без лишних ушей. Она смотрит с подозрением и опаской, на расстоянии вытянутой руки, словно дикая кошка, недоверчивая. Поток вопросов и рассуждений часто прерывается молчанием. И даже молчать она умудряется как-то не так. Без неловкости или какого-то давления. Без тактичных пауз или чего-то такого. Молчит так, как этого хочется, спокойно.
Он чувствует её колкую опаску и недоверие. И вместе с этим искреннее уважение и восхищение. Касается её головы аккуратно и медленно, стараясь не спугнуть и перебирает тонкие пряди. Она отводит взгляд. Улыбается искренне, одними уголками губ и мешая в глазах невыносимое количество тепла и нежности, пряча лицо в изгибе шеи.
Все это как-то до безобразия спонтанно.
Но отпускать её не хотелось.
@темы: Всякое с ориджиналами.