Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

.

Она поглощает.
Чёрная, чернее сажи, чернее ночного неба перед самым рассветом. Появляется неожиданно, сжимая внутренности могильным холодом, от которого по спине идет дрожь. Смеется она хрипло и тихо, в самое ухо, касаясь его острыми зубами, сжимая тонкие пальцы на плечах до отвратительного жалобного хруста. Душит запахом дыма и меди.
Она знает все мои грехи, все страхи и сомнения. Она дергает их, дергает словно струны и с садистским удовлетворением впитывает тонкий эмоциональный отзвук. Почти нежно стирает слезы с щек, указывая на ненавистную слабость. "Сильные не плачут. Не имеют права." - напомнит она мне. - "У сильных нет права чувствовать"
И аккуратно пробивает когтями тонкую кожу между шестым и седьмым ребром.
Вслушивается в то, как крик отражается от чернильных стен жутким эхом. Впитывает дрожь и слезы, невесомо касается губами затылка, заставляя сжаться. Извиняется, но в её голосе нет ни капли искренности, только безликая вежливость.
Поглощает меня.

@темы: Всякое с ориджиналами., О той самой с кровавым камнем в трахее.

---

~0

Пять.
По пять пальцев на руках и ногах. По пять тонких, хрупких и непривычных.
Непривычно-изящных, неудобно-хрупких, пугающе-тонких.
Как только с такими живут-то?
Кожа нежная, чувствительная до одури, неприспособленная к грязной работе.
Руки, неприспособленные держать оружие, тяжелее тонкого изящного посоха или короткого, безвкусно-украшенного куска дерева.
Руки, стойко ассоциирующиеся с беспомощностью.
Зул морщится, отрывая взгляд от, просвечивающей на ярком полуденном солнце, кожи. Эльфийское тело гудит от магической мощи, но эта мощь ей так запредельно чужда, что тошно.
Эльфийская магия развращает разум, тешит гордость, слепит своей огромной силой.
И безжалостно пожирает без остатка при малейшей ошибке.
Вот только ошибаться она не собиралась.
Тонкие, аккуратные завитки тайной магии сорвались с кончиков таких же тонких и аккуратных пальцев, вызывая у неё только короткую презрительную усмешку.
Ломать колдунам руки всегда было неудобно - сломанные пальцы шипели и искрились, словно сломанная безделушка гномьей инженерии.
Зул тряхнула головой, прогоняя воспоминания и поднимаясь с кровати, отдергивая полог.
Впереди её ждал тяжелый день.

~1

Белый шелк простыней постепенно становится отвратительно-красным от постепенно засыхающей крови. Тяжелый запах смерти медленно разливается по опочивальне, въедаясь в дорогое дерево и тяжелые бархатные шторы. Зулфифон брезгливо стряхивает с рук капельки чужой эльфийской крови, кидая беглый взгляд на кровать.
На смятых простынях лежал убитый ею предатель, который уже с месяц сдавал важную информацию врагу. В стеклянных глазах застыл ужас, лицо перекосило от боли, а на обнаженной груди красовалась аккуратно высеченная надпись: "Предатель".
Зул неспешно стягивает тонкое шелковое платье с плеч, расслабляя шнуровку корсета дрожащими пальцами, зябко ёжась. Неловко забирается на окровавленные простыни - ноги её уже практически не держат, а в глазах плывет - яд сжирает её всё быстрее.
Она едва успевает опустить голову на холодное плечо и тяжело вдохнуть, зарываясь лицом в противно-холодную шею - яд сковывает её, выжигая тело изнутри дикой болью, от которой хочется скулить. Сил не осталось даже на то, чтобы вдохнуть.
Она беззвучно смеется. Со стороны вся эта сцена словно списана со страниц какого-нибудь любовного романа: жестоко убитые и преданные любовники, перевернутая вверх дном комната, распахнутые настежь окна. Чем не концовка для глупой любовной драмы?
Яд добивает эльфийку через минуту, её смерть отдается болью в висках.
Зул открывает глаза, вдыхая резко, чувствуя как горят легкие. Сырой воздух призрачных земель кажется сказочно чистым после невыносимого удушливого Луносвета.
На заре трупы найдут по свежему запаху крови, вот только её уже и след простынет.

~2

Мыслей в голове неприлично, нестерпимо много. Мыслей, кажется, даже и не её вовсе, нереальных. Пугающе чужих.
Они проносятся эхом предсмертного вопля, полные страха, гнева или отчаянного непонимания. Отдаваясь сотней маленьких иголок где-то в затылке, холодными мурашками пробегая по позвоночнику, заставляя вздрагивать от каждого лишнего шороха.
Зул никогда не любила ни Призрачные земли, ни Чумные. Даже не смотря на то, что Круг активно уничтожал любые проявления смерти и гниения, несмотря на свежую траву под ногами и тихий щебет птиц. Проклятая земля все еще полнилась неупокоенными душами. Беспокойными мыслями, навязчивыми идеями, отчаянными мольбами.
Девушка едва сдерживает желание пустить ящера галопом, успокаивая себя, что потерпеть надо всего лишь пару часов, пока она не выедет из этих проклятых земель.
Солнце медленно опускалось к закату, когда она ступила на узкую горную тропу, что вела во Внутренние земли.
Мертвые утихли, с ними и утихли чужие мысли, чужое прошлое, чужой страх и горечь.
Зулфифон потерла ноющие виски. Всё же ей стоит поговорить с Лунной скорбью о защите своих бедных извилин от чужих мыслей.
Остатки чужой горечи и страха болезненно резонировали в груди с чем-то давно забытым.
И она искренне не хочет это что-то вспоминать.

~3

"Всё будет хорошо."
Зул вздрагивает и дергается куда-то в сторону от холодных рук эльфийки. Это хорошо отдается многоголосым, пульсирующим резонансом в голове, смутными воспоминаниями и глухой болью в груди. Ей, кажется, уже столько раз обещали, что всё будет хорошо, что всё наладится. Но все эти голоса блёклые, неправильно блёклые, звучат пугающе искусственно. Словно голоса мертвецов.
Ей кажется, что она задыхается, опять задыхается от чужих ей воспоминаний, от ощущений, от чувств. Они вонзаются тонкими раскаленными иглами в виски, отдаются звоном в ушах, и ей страшно, страшно до дрожи, что эти чужие мысли затопят её, что она себя потеряет и больше уже никогда, никогда не найдет себя в этой круговерти чужих воспоминаний и чувств.
Но вот холодные ладони снова касаются её висков и голоса стихают, оставляя после себя звенящую стерильную тишину.
Сарис уходит молча, не сказав бывшему друиду ни слова. Зул даже ощущает что-то вроде благодарности. Говорить о произошедшем хотелось меньше всего.
"Всё будет хорошо."
Тролль невесело усмехнулась, пряча лицо в сгибе локтя, чувствуя подступающие слёзы.
Это мифическое, обещанное, иллюзионное хорошо, которое когда-нибудь обязательно наступит.
Вот только она в него больше не верила.

@темы: Всякое с ориджиналами., Троллируем-с., Варсрафт

---

~

...Сложно сказать когда все это вообще началось. Нет, началось-то оно определенно с её появлением, но когда же он заметил, что это все, собственно, стало... таким? Будто бы скатилось в глубь тихого омута. Того самого, с чертями.
Они ведь, по началу, никогда не оставались друг с другом один на один. Рядом всегда маячили чьи-то менее значимые образы знакомых или возможных друзей. Он предпочитал считать их теми чертями из омута, которые своими цепкими лапами затащили его на самое дно и не отпускали, хотя он даже особо и не сопротивлялся. Но не винить же себя в подобных промахах. Тем более, они не общались напрямую. Только поддерживая чужой диалог.
Он стал наблюдать за ней почти невольно - глаз сам цеплялся за мелкие детали, подкидывая новых элементов хрупкого стеклянного витража чужих переживаний. Паззл, который хотелось собрать. Глупо, конечно, сравнивать её с чем-то таким, но другого описания как-то и не находилось. Такая же хрупкая и яркая. Стеклянная. До абсурдности открытая и честная в том, что чувствует. Все её эмоции и переживания практически на ладони - только загляни в её глаза и изучай да складывай кусочки стеклянных витражей. Она не умеет скрывать свою эмоциональность - её выдает любая мелочь. Ему кажется её это всегда злит. Или расстраивает? Определить грань чужого спектра эмоций с непривычки сложно - он слишком широкий. Но он точно может сказать, что она искренне-негативная. От искренне-негативных она холодеет и поджимает губы, сощуривает глаза, хмурит брови. На искренне-позитивных она теплеет и это тепло сквозит в любом её движении, даже в самом незначительном.
Вот только... этого недостаточно. Внезапно, он ловит себя на мысли, что он знает как она чувствует, но абсолютно не знает чем же она живет - это и мешает составить ему цельную картину и... Этим осознанием неприятно колет самые кончики пальцев. Он не любит все эти белые пятна, недосказанности, пустые догадки. Вариантов были целые множества, а хотелось знать наверняка.
Она занимает непозволительно много места в его голове, а он не может ответить почему. На ум не приходит ни одной рациональный мысли, только абсурдное сравнение с треклятым омутом, который засасывает его все глубже, а у него всё меньше желания выбираться. Что-то щелкает в голове, устав от ожидания. Паззл хотелось закончить, хотелось узнать. Он подходит и начинает диалог уже с ней. Странно и непривычно говорить вот так просто. Без посредников, без лишних ушей. Она смотрит с подозрением и опаской, на расстоянии вытянутой руки, словно дикая кошка, недоверчивая. Поток вопросов и рассуждений часто прерывается молчанием. И даже молчать она умудряется как-то не так. Без неловкости или какого-то давления. Без тактичных пауз или чего-то такого. Молчит так, как этого хочется, спокойно.
Он чувствует её колкую опаску и недоверие. И вместе с этим искреннее уважение и восхищение. Касается её головы аккуратно и медленно, стараясь не спугнуть и перебирает тонкие пряди. Она отводит взгляд. Улыбается искренне, одними уголками губ и мешая в глазах невыносимое количество тепла и нежности, пряча лицо в изгибе шеи.
Все это как-то до безобразия спонтанно.
Но отпускать её не хотелось.

@темы: Всякое с ориджиналами.

---

....Воспоминания носятся хаотичными обрывками шелковых ниток: скользят и скользят промеж пальцев, не давая схватиться, не давая удержать что-то невообразимо важное, нужное, то, что терять не следовало никогда. Скользят, скользят - по вискам, касаясь легче, чем крылья бабочки, прошивая зарядом безжалостного электричества. Она, кажется, умерла множество веков назад. Или это было только лишь вчера?.. Она уже не может сказать. Здесь нет времени, здесь нет ничего, кроме стылого воздуха и темноты. Ей нечего было спасать. Нет, не так. Некого было спасать?.. Нет, не то... Она не была способна что-либо изменить?.. Да нет же...
Маленькие шелковые кусочки щекочут нервы, заставляя вспоминать размытые образы прошлого - она почему-то уверенна, что именно прошлого - чьи-то лица, места или обрывки слов, от которых внутренности сжимались и ныло где-то в груди.
Она чувствует. Все еще чувствует, вот только не помнит что.
Ей всегда кажется, что когда-то давно - давно ли? - она совершила огромную ошибку.
Вот только не может вспомнить какую.
Шелковые нитки продолжают виться вокруг, как стая надоедливых насекомых, жаля и жаля легкими прикосновениями.
Она тянется вслепую руками в пустоту, надеясь вспомнить, но дрожащие пальцы хватают только стылый воздух с запахом легкой гари.
Кажется, когда-то давно это было так важно.

@темы: Всякое с ориджиналами., Троллируем-с., Варсрафт

---

Она смотрела как северные степи медленно тонут в дымке отвратительной зелени, а пламя жадно поглощает сухие кусты и траву. Демоническая скверна легиона не щадила никого, оставляя после себя только черную мертвую землю, усыпанную трупами. Уцелевшие животные в страхе бежали прочь от пламени, прочь от самой смерти. Легион не знал ни страха, ни пощады в своих нападениях - то тут, то там виднелись сотни растерзанных демонов и обгоревших или зарубленных защитников Азерота, еще больше - пеплом разнесло по выжженной земле. Друид смотрела, съежившись, обхватив себя руками за плечи и мелко дрожа, едва сдерживая слёзы, но не смела отвести взгляд последствий от жуткой бойни.
Сколько же их уже, пропавших без вести, растерзанных демонами легиона, поглощенных ядовито-зелеными языками пламени скверны? Сколько еще погибнет, защищая родные земли от следующей атаки демонов? Смогут ли они отбросить Легион окончательно? А даже если смогут, то что же ждет их после всего этого ада?
Удушливый запах горелой плоти и смерти бил в голову, мешая думать. Ей казалось, что она снова вернулась на Огненную передовую, где тоже не было конца огненному аду, только вот теперь она вернулась туда одна.
Стремительной песни рядом больше не было, чтобы направить её правильной дорогой, Вульт стремился как можно больше времени проводить с Фиаморой, а Сулзин на передовой изгоняла демонов. Бладвинг пропал в Луносвете. Даже Сангвиния пропала, словно никогда и не появлялась в её жизни, не спасала в огненном чреве битвы, не говорила с ней тихим, хриплым голосом когда она... Зул встряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания и утирая лицо тыльной стороной руки, давя непозволительный всхлип. Воспоминаниям не место на поле битвы, постоянно твердила рыцарь. Она много чего вбила в её буйную голову, на самом деле. Много чего, что позволило ей выжить, свыкнуться и принять. А потом начать свое лечение. Вот только зачем оно ей сейчас?
Осталась только Сарис. Жрица смотрела на неё с жалостью и сочувствием, стыдливо отводя голубые глаза всякий раз как из взгляды пересекались, но всегда молчала, сжав губы в тонкую полосу. Но сейчас рядом не было и её.
Бой был закончен, атака легиона отбита и ей стоило бы возвращаться. Пытаться помочь раненым и хоронить убитых.
Зулфифон закрыла глаза, отворачиваясь, сжимая руки на плечах. Никто из более опытных лекарей, из Лоа не смог спасти Вол'Джина от смерти, принесенной ему зараженной раной. Что же могла сделать она против подобной магии? Она чувствовала себя разбитой, потерянной и бессильной перед лицом грядущей угрозы.
Но больше всего она чувствовала себя одинокой.
Быстрым шагом Зулфифон шла прочь от северных степей. Сейчас ей хотелось лишь одного - оказаться как можно дальше отсюда. Уйти туда, где её никто не стал бы искать.
Уже совсем скоро она спускалась в Расселину теней, закидывая за спину полупустой походный мешок. Рядом с порталом в Запределье не было никого - все были заняты тем, что либо готовились к следующей атаке, либо пытались спасти тех, кого еще можно было спасти.
Она вошла в портал быстро, не давая себе времени оглянуться и подумать над правильностью своего решения. Сейчас это было не важно, а сожаления можно оставить и на потом.
Короткую вспышку едва заметили, не придавая ей особого значения - мало ли какому травнику пришло в голову набрать Сквернопли для каких-нибудь экспериментов.
На полуострове и в Зангартопи друид задерживаться дольше нужного не стала - летела быстро, почти на пределе своих возможностей, стараясь избегать любые лагеря.
В Награнде она опустилась на один из парящих островков земли, возвращая себе исходный облик. Бережно опустила мешок на траву, потягиваясь до хруста в костях и всматриваясь в вечернее небо. Тишина Награнда успокаивала, убаюкивая бушующий страх и смятение в душе друида. Позволяя снова дышать полной грудью и расправить плечи.
Недолго думая, Зул опустилась на траву, открывая мешок и доставая оттуда полупустую темную бутыль и длинную трубку с маленьким мешочком трав.
Хотелось забыть атаку на расколотый берег, атаки легиона, всю чертову цитадель адского пламени, годы реабилитации после огненной передовой...
Хотя бы на время представить, что все это было просто дурным сном.
Девушка криво усмехнулась, раскуривая трубку. Наверняка потом её найдут и отчитают. Напомнят о её вечном долге перед Азеротом и о том как безответственно и опасно было уходить в час нужды.
Белый дым ленивыми кольцами поднимался в ночное небо, унося с собой сомнения и усталость, оставляя после себя только безмятежное безразличие.
Осталось ли в этом мире хоть что-то, за что следовало бы бороться?
Ответ пришел вместе с заревом рассвета.
Не для неё.

@темы: Всякое с ориджиналами., Троллируем-с., Варсрафт

---

Они всегда путали мои эстетические вкусы с тем, что меня действительно привлекает.
Я часами могла бы смотреть на что-то до боли изящное, грациозное. Такое смазливо-красивое. Ну вы знаете о чем я, да?
Я могу часами смотреть на подобные вещи с одним только болезненным желанием - сломать. Выломать изящные руки до крика и слез, замарать кровью смазливые черты лица.
И наблюдать, жадно наблюдать за страданием и болью, за тем как они искажают всю эту грацию и изящество. Эту смазливую красоту.
Мне нравится уничтожать что-то такое. Что-то бесконечно хрупкое, но такое гордое в своей красоте. Неоправданно гордое.
Для меня это вполне себе эстетично. Но не более. Оно слишком быстро наскучивает, оставляя после себя легкий привкус безразличного разочарования.

@темы: Всякое с ориджиналами., О той самой с кровавым камнем в трахее.

---

Смех.
Сейчас он слышит его практически постоянно, на фоне вечных наставлений Аструм или Салтус.
Этот смех, этот голос в его голове терзает и без того воспаленное сознание Лидиума.
Он уже практически не спит. Она не дает ему заснуть.
Она шепчет ему, шепчет навязчивые идеи, мысли. Она описывает ему такие красочные и живые образы, что кончики пальцев покалывает от возбуждения и восторга.
И вот сейчас она опять смеется, рассказывая ему какая сила ждет его, когда она войдет в их сеанс. Когда он поможет ей.
И Лидиум знает - она близко. Близко настолько, насколько может быть близок призрак далекого прошлого.
И он почти привел её в этот мир. Она обещала ему слишком многое.
Деменс не замечает ничего пока не становится слишком поздно. Когда уже чернильно-черные щупальца обхватывают её планету, раздирая её на куски. Когда Скайя скрывается за грозовыми тучами и на сессию опускается непроглядная тьма, а Дальнее кольцо начинает сжиматься. Шепот страхоужасов становится невыносимо громким. Они близко, они уже почти здесь.
Когда Деменс отдает команду Иридии перезапускать её голос дрожит.
Они опять провалились.

@темы: Сессия-хуессия, Всякое с ориджиналами., Гомостак и фнтрле.

---

Еще один флешмоб. Чомубинет.
от Shadowmourne
суть в том, что люди отписываются, люди получают 7 ассоциаций, люди пилят флешмоб у себя.

Собсно, что мне досталось от Шморна:

тролли - ЭТ ВСЕ ПОТОМУ ЧТО Я ИГРАЮ ЗА ТРОЛЛЯ-ДРУИДА, ДА? ДА?? Ну а так ну нравятся мне тролли, да. Читоподелать.
планшет - могу предположить что идет как вещь, которым пользуюсь когда изредка рисую %)
"маааам, плз!" - Тишша, мамка немношк занята, Дренор спасает. Сходим в Ульдуар попозжее
бревнопокалипсис - РДРУИД ЭТ ВАМ НЕ ХЕР СОБАЧИЙ.
вещь в себе - А вот тут аж в ступор вводите, уважаемая. Даж на ум ничего не приходит такого.
таверна - Собутыльники и друзья из них вышли слишком уж отличные.
Альянс - Ну да, водится за мной такой грешок, что я не особо привередлива к фракции. За альянс играбельны аж два персонажа.

---

Честно-нагло спизженно было у  Shadowmourne
По-хорошему надо бы пилить полноценную анкету. Но мне лень.
а флешмобики всякие пилить - чобнет.
Собственно, про Зулфифон.
Я доделяль!
Позже, мб запилю такую же с Лениментус или Аниви. Или Лунарией.

1.) Опишите отношения вашего персонажа с родителями. Все отлично? Все плохо? Или все слишком сложно, чтобы описать?
Отношений с родителями у Зул как таковых не было, описывать нечего. Родилась она в племени Амани уже многим после разрушения Луносвета Артасом. На племена Амани постоянно нападают эльфы и, предположительно, родителей Зулфи убили в ходе стычек.
Да и всё равно долго в племени она не прожила - Фиамора сманила в Луносвет обещаниями приключений и веселой жизни вместе с братом и сестрой и долгое время прятала их там в подвалах. А потом она увязалась за друидами Кенария.
Если брать тех, кого семьёй считает она, то есть всех близких друзей и брата с сестрой соответственно, то отношения с семьёй у нёе очень теплые и доверительные. Им она доверяет всё и делает для них всё, что может.

2.) Что особенного во внешности вашего персонажа?
До ожогов практически ничего особенного не было. Разве что узкие глаза очень короткие клыки. Ну и многочисленные шрамы и татуировки по телу - остаточное от молодости. После произошедшего на передовой заимела себе шрамы на лице и практически ослепла - правый глаз так спасти и не удалось, магия была слишком сильной. Шрамов на лице жутко стесняется и прячет их под слоями краски или ткани по возможности.
Шрамы так же присутствуют в любых принимаемых формах.

3.) Выберите один из шрамов на теле вашего персонажа и расскажите откуда он? У вашего персонажа нет шрамов? А почему?
Шрам на её правой руке. С него началось её знакомство с Сангвилией. А всё потому что упёртая в своих решениях троллиха хотела узнать чего стоит рыцарь смерти, которого наняла Лунария. Сангвилия терпела удивительно долго. Потом уже просто жестко проехалась Зул по руке, которой та схватила её за плечо требуя дуэли, жестким концентратом магии крови. Прожгло до кости и выла наша упёртая друидка потом долго. Из-за этого даже пришлось тогда задержаться на несколько дней. Потому что Лунария совух, а Зул лекарей в группе не терпела, считая что и сама прекрасно с боевыми ранениями справится. Не справилась. Пришлось возвращаться в Круг.

4.) Насколько ваш персонаж тщеславен? Считает ли он сам себя привлекательным?
По молодости была достаточно гордой и постоянно жала из своих медвежьих способностей максимум. Всегда рвалась вперед без оглядки, подставлялась и часто все оканчивалось с не лучшими последствиями. От советов, критики и замечаний зачастую просто отмахивалась, считая что всегда знает как сделать лучше. После травмы же серьезно пересмотрела свою точку зрения и с тяжелым сердцем признала, что во многом неправа была. И сейчас уже особо ничего добиваться не хочет и что-то такое-эдакое творить не хочет за целителя. Но как упёртой в чем-то была так и осталась и осознание собственной бесполезности в ситуации все ещё воспринимает достаточно болезненно.

Если до потери зрения и шрамов Зул о внешности банально не задумывалась - времени на это не было - то после этого у неё начались дикие комплексы и страхи на тему "А кому я такая со шрамами нужна буду?" и лютейший страх одиночества. Но старается этого не показывать и упрямо избегает любые разговоры на эту тему. Шрамы, по сути, видели только близкие для неё люди.

5.) Ну а теперь расскажите про сексуальные предпочтения вашего персонажа.
Гетеро. её когда-то пытались намёками сманить в лесбийские дали, но Зул намёков не понимает и ничего не вышло.
Сабмиссив, в теории подстроиться легко может под предпочтения и фетиши партнера. А вообще сложно говорить о её предпочтениях, учитывая, что ни партнеров, ни хотя бы отношений у неё до событий Дренора не было от слова совсем. А у неё самой познания об этом на уровне "Да, я знаю что оно есть, от этого бывают дети, но что дальше-то?"

6.) Опишите самое счастливое воспоминание вашего персонажа.
Вступление в ряды друидов Кенария, наверное. Зулфифон счастлива была найти друидов, которые помогли ей разобраться в своих способностях и помочь их улучшить. Да и полезной она себя там чувствовала. И Лунарию там же встретила.

7.) Есть ли какая-то вещь, которую ваш персонаж хотел бы стереть из памяти? Почему?
Сложный вопрос. Зул дорожит всеми своими воспоминаниями. Ибо считает, что это делает из неё ту личность, которой она является сейчас и если стирать что-то из памяти, то в ней наверняка что-то изменится.
Так что нет, она бы не хотела ничего стирать.

8.) Какая у него любимая одежда?
Отсутствие одежды. Если без оной никак, то Зул предпочитает носить что-то свободное и лёгкое. Плащи там. Рубахи. Штаны свободные. Юбки терпеть не может ибо стесняют ширину шага. А когда никто не видит, то одежда идет нахер.

9.) Есть ли те, кому ваш персонаж безоговорочно верит?
Безоговорочно верит она всему своему близкому окружению. Не просто ж так к себе приблизила.

10.) А есть ли у вашего персонажа нечто, что изменило его жизнь настолько, что он и не мог представить? Расскажите.
Потеря зрения.
Зул себе и представить не могла насколько друид может зависеть от своих глаз. По началу она впала в глубочайшую депрессию, из которой её тянули несколько лет. За время пандарии Сарис удалось оживить её левый глаз и закрыть большую часть шрамов. Но за время реабилитации Зул уже привыкла ощущать мир через что угодно, но не через зрение.

11.) На какое животное ваш персона похож, как вы думаете?
На собаку. Такая же верная, преданная, послушная, готовая грызть чужие конечности за хозяина и его цели.

12.) Как он относится к технике? Может быть боится гоблинских и гномских изобретений? Или сам что-то придумывает?
С огромным недоверием к одной половине и с огромным неодобрением ко второй половине. Не любит друид технику. Слишком далеко от природы и слишком безжизненное для неё это всё.

13.) А как выглядит постель вашего персонажа сразу после пробуждения? Кстати, в какой позе ваше персонаж любит спать?
Постели как таковой у Зул нет. Ибо зачем спать в кровати, когда можно просто взять, шифтануться в медведя или кошку и развалиться где-нибудь на полу или вообще на траве или в коробке. Представляете? Медведь в коробке.
А спать она любит свернувшись или на боку. Так теплее и привычнее.

14.) Как ваш персонаж реагирует на смену погоды? Например, от адовой жары к жуткому холоду.
Практически никак. Она не метеочувствительна. А если брать условия, то от первого и второго надежно спасает медвежий мех и немного природной магии.
Но зато Зул может почувствовать грядущие изменения(воздух суше стал, ветер стал холоднее, прочее-прочее-прочее) и предупредить товарищей о грядущем погодном пиздеце.

15.) Сова или жаворонок?
Жаворонок.

16.) Есть ли у вашего персонажа дальние родственники? Двоюродные братья-сестры, дедушки и бабушки? А в каких он с ними отношения? А они с ним?
Если и есть, то они либо все мертвы давно, либо друг о друге не знают. Зулфи не была в Зул'Амане с самого детства и как-то не особо горит желанием туда возвращаться.

17.) Чем ваш персонаж вообще занимается, пока не спасает Азерот? У него есть работа?
*пафосно поправляя солнечные очки* Работа друида Кенария - спасать Азерот!
Зул увлекается алхимией. Серьезно так увлекается. Варит практически всё, что только вариться может. В какой-то момент алхимический интерес породил интерес к кулинарии. Но там всё на довольно простом уровне. С её зрением уследить за степенью прожарки чего-либо сложнее, чем до кондиции каких-то трав в склянке.
А ещё она тратит это время на медитацию и совершенствование каких-то своих умений целителя или защитника.

18.) Умеет ли ваш персонаж готовить? Назовите-ка парочку его коронных блюд!
Уметь-то умеет, но смысла в этом особо не видит - не для кого, обычно. А сама она и поохотиться может.
Как такового чего-то "коронного" нет. Слишком мало практики.
Но она прекрасно варит всякие вещи типа чая и настоек. Иногда алкогольных.

19.) Маунты! У всех есть куча маунтов! Каким пользуется ваш персонаж?
Летает, обычно, на драконе северного ветра Рувии, а на земле предпочитает перемещаться либо в походной форме, либо на спине той же драконихи - зависит от местности.
С приходом в Хребет ледяного огня стала выводить из стойл крыло Алисразор ибо на ней как-то теплее.

20.) Есть ли у вашего персонажа какие-нибудь иррациональные страхи?
Дикая боязнь одиночества и бессилия. Ещё ранее очень сильно боялась темноты и первые несколько месяцев слепоты для неё были просто адовыми.

21.) Если у вашего персонажа есть татуировка, какая она? А какой была бы, если ее нет?
Татуировок у неё достаточно. Два полумесяца на бёдрах и полосы на руках.

22.) Если бы ваш персонаж мог путешествовать во времени, куда бы он отправился?
Она бы хотела посмотреть на совсем древние времена. Когда тролли были огромной империей, а орки ещё не вторглись в Азерот. Ей интересна история её народа и она б с радостью посмотрела на его лучшие времена.

23.) Он суеверный?
Нет.
24.) Расскажите об идеальном партнере для вашего персонажа.
Зул нуждается в твердой и направляющей руке, в решительности. Ей нужно чтобы её направляли. Ну и без прямолинейности тоже никуда, терпеть не может гадать по намекам.
Эт все что в голову приходит. Такие дела.

25.) Опишите руки вашего персонажа.
За руками Зул не следит почти, они всегда в травяных пятнах и соке и каких-то старых шрамах от ножей или ожогов. Ногти всегда подстрижены чуть ли не под корень.

26.) Так, давайте еще раз про любимые вещи. Но теперь про еду/питье/время года/животных.
В еде и прочем особых предпочтений не имеет, ест что есть как говорится.
Время года определенно весна. Любит смотреть как все приходит к жизни после долгой спячки.
Любимые животные к неё чудесные дракончики и совы.

27.) Оставьте тут две песни, которые подходят вашему персонажу. Расскажите, почему вы считаете подходящими именно их.
Мне лень искать сайты шоб грузить музыку поэтому я прост оставлю ссылки на ютуб. И оставлю я только одну ибо персонаж слишком молод чтоб обрасти бесчисленными ассоциациями.
www.youtube.com/watch?v=xxVPyE73jJo - После передовой. Когда боль от ожогов стала такой привычной, что не ощущалась вовсе, а воспоминания и чувство вины преследовали по ночам, кошмарами съедая разум. Она была слабой, ощущала себя слабой и держалась мертвой хваткой за тех, кто тянул её из этого кошмара.

28.) Если бы жизни вашего персонажа можно было бы поставить жанр, рейтинг и предупреждения, какими бы они были?
А хуй знает.
Что-нибудь с драмой, херовыми шутками за триста и высоким рейтингом за кровь и расчленения.

29.) А как ваш персонаж пахнет?
Полевыми травами, кострами и свежескошенной травой. Можно было бы еще тут отшутиться, что пахнет деревом, но шутка будет слишком уж толстой.
Тридцатый пункт я, пожалуй пропущу. Письма писать своему собственному разуму эт не моё.

запись создана: 13.06.2015 в 12:57

@темы: Всякое с ориджиналами., Троллируем-с.

---

Две дренейки, розовые сопли, попытка в чужих ориджиналов.
Лениментус моя, Хиделия Кота.
Не бечено, все дела.



-Хочешь, я сплету тебе венок?
-...Венок?
Хиделия рассеянно моргнула, опуская взгляд. Лениментус лежала на её коленях, перебирая в руках собранные рыцарем цветы, бездумно сплетая тонкие стебельки.
Тишина ночного Награнда умиротворяла, вгоняя в состояние полудрёмы. Звезды отбрасывали слабый свет на маленький парящий островок, который ей показала шаманка.
Показала так, словно доверяла ей свою величайшую тайну, а не какой-то летающий кусок грунта. И взяла с неё обещание никому его не показывать. Хиделия заверила её, что ни слова не слетит с её губ. Не то чтобы ей было кому говорить. Но широкая, искренняя улыбка шаманки и полный любви и доверия взгляд стоил любых глупых обещаний.
-Да, венок! Ну... если не хочешь, то я не настаиваю, просто... Просто я подумала... Он бы смотрелся красиво... На тебе.
Лениментус залилась краской, поднимая взгляд на Хиделию и прикладывая к её щеке короткую полоску сплетенных синих цветков. Рыцарь смерти чуть повернула голову, прижимаясь к её ладони и вдыхая запах цветов. Чуть сладковатый, едва уловимый, она все еще помнила как она собирала их совсем недавно.
Рыцарь смерти пожала плечами и слабо улыбнулась.
-Ну, раз ты правда так считаешь, Лени, то... Сплети мне венок.
На лице шаманки расцветает счастливая улыбка и она приподнимается на локтях, легонько целуя Хиделию в подбородок. Опускается обратно, подтягивая к себе кучку аккуратно сложенных цветов. Хиделия запускает пальцы в волосы девушки, перебирая мягкие прядки. Хиделия бы никогда не призналась, но осознание, что это невинное наивное создание принадлежало только ей, грело её, задевая что-то внутри. Кажется, именно это должно было зваться душой, которую у неё отняли когда-то.
Но здесь и сейчас, наблюдая за тем как шаманка старательно плетет венок для неё, улыбается так чисто и так искренне только для неё одной. Доверяет ей всякие важные глупости, которые не доверила бы больше никому, как она краснеет и запинается только в её присутствии. И как выхаживает каждый раз, с дрожащей тревогой и заботой в каждом движении, словно боясь поранить сильнее, навредить еще больше. И как забавно она фыркает и надувает губы, когда рыцарь смерти с тихим смешком уверяет её, что нет нужны обращаться с ней так аккуратно. Она ведь все равно мертва.
Всякий раз Лениментус отвечает, что с радостью разделит с ней свою жизнь и душу. И всякий раз что-то в груди Хиделии обрывается и ухает вниз, разливаясь слабым благодарным теплом.
От размышлений её отвлек тихий смех шаманки над самым ухом.
-О чем размышляешь, мой бравый рыцарь?
Лениментус успела доплести венок и возложить его на голову рыцаря. Теперь она стояла на коленях перед ней, положив руки ей на плечи, пытаясь поймать её взгляд. Она улыбается ей сейчас мягко, ободряюще. Словно знает.
-О всяких мирских мелочах, мой лекарь.
Хиделия отвечает ей в том же шутливом тоне, в котором был задан вопрос, и Лениментус опять смеётся. Заливисто, заразно. Так, что даже Хиделия позволяет себе пару смешков.
Смех смолк так же внезапно как и начался. Хиделия притянула шаманку к себе, обнимая крепко-крепко, утыкаясь лицом в изгиб шеи. Она пахнет полевыми цветами и корицей. Теплая, пьяняще-теплая и её сердце стучит совсем рядом, часто-часто, словно пытается биться за двоих.
Лениментус касается губами её макушки и тихо шепчет:
-Венок помнешь, чучело.
Но Хиделия только усмехается, щекоча дыханием шею шаманки, а Лениментус крепче сжимает руки за спиной рыцаря.
На заре Лениментус склонится к самому уху Хиделии, шепча что-то несомненно глупое и очевидное, но такое важное. На что рыцарь смерти улыбнется непривычно широко и в ответ прошепчет:
-Я тоже...

@темы: Всякое с ориджиналами., Чужие ребята., Варсрафт

---

Год выдался до странного противоречивым.
прекрасный в начале и пошедший по пизде в конце.
мне жаль, что все кончилось именно так. но о своих действиях и словах я не жалею.
сейчас я смотрю в дальний угол комнаты и думаю что стоило бы собираться.
но не сейчас. еще не время.
завтра меня ждет суточное дежурство.
а после него сборы-досборы и отлет, хех.
казалось бы, с чего тут нервничать? но я почему-то все равно....
а, не важно.
С наступающим тех, кто празднует
а я пойду, пожалуй, разгребать завалы вещей и книг

@темы: Мимоходное.

---

Достаточно мелкие и спонтанные отрывки про разных ориджиналов.

Мб их тут и больше будет. когда-нибудь я научусь нормально излагать свои мысли и хорошо писать. НННО НЕ СЕГОДНЯЯЯ

Сангвиния

...Было что-то странное в её глазах. Они были... блёклые что ли. С жуткими багровыми проблесками на фоне неестественно-тусклого синего свечения рунической магии. Неровный свет падал на шрамы на щеках, невольно заставляя зацепиться за них взглядом. Светлые, они и без этого выделялись на странно-смуглой коже эльфийки.
Взгляд у неё был насмешливо-колкий, тяжелый. Она смотрит так, что бросает в холодную дрожь и мокнут ладони, смотрит сощурившись, изучающе. Словно разобрать тебя по частям хочет, медленно и сосредоточенно. Прожигает насквозь холодным огнём. Смотрит так, что хочется отвернуться.
Голос у неё был низкий, хриплый и монотонный. Говорит она,обычно, саркастически, растягивая слова, отборно ругаясь, иронизируя. С ней невозможно спорить. Соглашается она с другими скрипя зубами, с таким видом будто бы одолжение делает. Раздражает, дразнит, провоцирует.
Невыносимая.

Сар'ис

...Она похожа на цветущий куст тёрна.
Взгляд цепкий, как шипованые ветки терновника и удивительные большие глаза темно-синего цвета диких слив. Голос льется тягуче-медленно, оседая на языке трепким вяжущим привкусом. Волосы и кожа нежные и белые-белые, как его цветки.
Непокорная, своевольная, она колет каждого, кто бездумно пытается дотянуться до диких слив или сорвать нежно-белые цветы с её веток, привлеченный их красотой. И делает это с удивительной остротой и грацией, точно рассчитывая каждое слово и каждый вздох. Говорит всегда четко, безэмоционально, всегда держа маску идеального безразличия на лице.
Её свет холодит, пробирая мурашками. Она лечит молча. Чисто, быстро, без лишних слов и молитв, никогда не оставляя шрамов.

запись создана: 21.07.2015 в 11:46

@темы: Всякое с ориджиналами., Мимоходное., О той самой с кровавым камнем в трахее., Варкрафтовское

---

То, что никогда не уложится в те 140 символов.

В последнее время самоощущение идет по какой-то странной синусоиде, кидая меня то в пучины отчаяния, то в уютненькое тепло счастья.
Я счастлива пока я не одна. Пока я не начинаю опять загоняться, сидя в темной комнате и безучастным взглядом смотря в окно, где опять что-то строят.
Сердце режет тоска от постоянных перемен вокруг, даже и не столь значительных. Когда мне было лет 10, я с отцом любила стоять на балконе и смотреть как вдали едут поезда, строя какие-то мечты относительно будущего. Когда мне было 13, я стояла там уже одна, мечтая о том, как болезнь отступит и все снова придет в норму. А в 14 я уже стояла там потерянная и сбитая с толку тем, что оказывается что-то может закончиться плохо. Кажется, тогда был самый первый раз, когда я искренне хотела, чтобы мое чертово везение вытягивать себя из самых плачевных ситуаций было у кого-то еще. Кого-то для меня дорогого. Но нет. Помнится, тогда мне резко стало настолько плевать на себя, на этот мир, на всё, грубо говоря. Тогда осенью я могла стоять на этом балконе часами, выбираясь на него через свое окно, потому что в комнату матери идти не хотелось.
А сейчас там всё застроено. За какой-то год. Даже меньше. Поезда за высотками уже и не видно. И мне почему-то от этого как-то тоскливо. Жизнь идет. Продолжается. Но как будто бы не для меня.
Привыкать к переменам сложно. Хорошие они или нет.
-
Сейчас я, кажется, понимаю что позволило мне поверить в то, что я еще могу чувствовать.
Когда нет никакого давления и гнетущего чувства собственной бесполезности, несовершенности. Нет никакой загнанности или идеализма.
Я поверила. Я верю.
Странно ощущать, что это абсолютно никак не используется. Наверное, я слишком привыкла отдавать и подстраиваться под других. Если мне, конечно, не всё равно.
Но признавать это вслух или говорить об этом напрямую всё ещё даётся с титаническим трудом. Если дается вообще. Мне всегда было сложно трепаться с людьми о том, что у меня творится в голове.
Слова висят на языке, а я не знаю когда их стоит сказать. Да и нужно ли повторять? Наверное все же стоило бы.
-
А памятник они всё же поставили. Чтоб блядь всё "как у людей!" было.
Когда я в последний раз ездила на могилу к отцу там еще крест стоял. Потому что он хотел так.
Я не понимаю мотивации этих людей. Я не понимаю их самих. Да и не хочу понимать, честно говоря.
-
С работой всё более-менее в порядке.
есть, конечно, пара личностей, с которых меня откровенно вымораживает, но в целом коллектив прекрасен, пхе.
Да и возможность посмотреть че там по внутренностям тоже достаточно занятная.
А с рисованием или писательством в последнее время не идет вообще не то, чтобы оно вообще как-то шло в последние полгода, нно...
Или лень, или идеи слишком абстрактные, или скилла на реализацию идей не хватает.

@темы: Простыня о неинтересно-личном., Тщетно бытие., Мимоходное.

---

То, что никогда не уложится в те 140 символов.

В последнее время самоощущение идет по какой-то странной синусоиде, кидая меня то в пучины отчаяния, то в уютненькое тепло счастья.
Я счастлива пока я не одна. Пока я не начинаю опять загоняться, сидя в темной комнате и безучастным взглядом смотря в окно, где опять что-то строят.
Сердце режет тоска от постоянных перемен вокруг, даже и не столь значительных. Когда мне было лет 10, я с отцом любила стоять на балконе и смотреть как вдали едут поезда, строя какие-то мечты относительно будущего. Когда мне было 13, я стояла там уже одна, мечтая о том, как болезнь отступит и все снова придет в норму. А в 14 я уже стояла там потерянная и сбитая с толку тем, что оказывается что-то может закончится плохо. Кажется, тогда был самый первый раз, когда я искренне хотела, чтобы мое чертово везение вытягивать себя из самых плачевных ситуаций было у кого-то еще. Кого-то для меня дорогого. Но нет. Помнится, тогда мне резко стало настолько плевать на себя, на этот мир, на всё, грубо говоря. Тогда осенью я могла стоять на этом балконе часами, выбираясь на него через свое окно, потому что в комнату матери идти не хотелось.
А сейчас там всё застроено. За какой-то год. Даже меньше. Поезда за высотками уже и не видно. И мне почему-то от этого как-то тоскливо. Жизнь идет. Продолжается. Но как будто бы не для меня.
Привыкать к переменам сложно. Хорошие они или нет.
-
Сейчас я, кажется, понимаю что позволило мне поверить в то, что я еще могу чувствовать.
Когда нет никакого давления и гнетущего чувства собственной бесполезности, несовершенности. Нет никакой загнанности или идеализма.
Я поверила. Я верю.
Странно ощущать, что это абсолютно никак не используется. Наверное, я слишком привыкла отдавать и подстраиваться под других. Если мне, конечно, не всё равно.
Но признавать это вслух или говорить об этом напрямую всё ещё даётся с титаническим трудом. Если дается вообще. Мне всегда было сложно трепаться с людьми о том, что у меня творится в голове.
Слова висят на языке, а я не знаю когда их стоит сказать. Да и нужно ли повторять? Наверное все же стоило бы.
-
А памятник они всё же поставили. Чтоб блядь всё "как у людей!" было.
Когда я в последний раз ездила на могилу к отцу там еще крест стоял. Потому что он хотел так.
Я не понимаю мотивации этих людей. Я не понимаю их самих. Да и не хочу понимать, честно говоря.
-
С работой всё более-менее в порядке.
есть, конечно, пара личностей, с которых меня откровенно вымораживает, но в целом коллектив прекрасен, пхе.
Да и возможность посмотреть че там по внутренностям тоже достаточно занятная.
А с рисованием или писательством в последнее время не идет вообще не то, чтобы оно вообще как-то шло в последние полгода, нно...
Или лень, или идеи слишком абстрактные, или скилла на реализацию идей не хватает.

---

Лилу(Сангвиния-Кларет-еще ебическое количество имен в разных вселенных) - ЛЭВФ — СЭЭ Наполеон.
Сара(-ис) -ЛФЭВ — ЛСИ?ЛИИ?


Зулфи - ФЭВЛ — ЭИЭ Гамлет.
Лунария - ЭФЛВ — ЭИИ Достоевский
Лениментус - ЭВЛФ — ИЭИ Есенин
Аниви - ЛВФЭ


Деменс - ВЛФЭ
Ирриту - ЛФЭВ
Тенбра - ФЭЛВ
Иридия - ЛВЭФ
Медуса - ЭЛФВ
Фавина - ФЭВЛ
Мендия - ЭФВЛ

может, потом вчитаюсь ещё куда и превращу этот пост в огромную свалку рандомной инфы.
может.

@темы: Всякое с ориджиналами.

---

Этот тихий шепот преследовал её везде. Во сне, эхом отражаясь в пустынных улицах Дёрса, наяву, на её планете вечной ночи. Тихие шепотки проносились за спиной, касаясь тонкими прохладными пальцами шеи, заставляя замереть и вслушаться - что же темные боги хотят сказать на этот раз?
"Между сном и реальностью нет четкой границы. Откуда ты знаешь, что не спишь?"
Эти слова отдаются дрожью в теле, прошибая холодным потом. Глубоко вздохнув, Деменс устремляет взгляд вверх, щурясь от света Скайи.
"Ты всё ещё сопротивляешься. Ты боишься."
Девушка резко опускает голову, глубоко вдыхая, стараясь успокоиться. Шепот, казалось, только приближался, цепкими холодными пальцами хватаясь за позвоночник, заставляя дрожать и постоянно оборачиваться. Она была готова поклясться, что слышит чужое тяжелое дыхание над своим ухом.
"Не стоит бояться, сильфида. Ты всё поймешь. Скоро."

@темы: Сессия-хуессия, Всякое с ориджиналами., Гомостак и фнтрле.

---

-...Удел таких как я - одиночество, Зул. - рыцарь смерти хрипло рассмеялась, выдыхая тонкую струйку дыма в ночной воздух. Звезды давно уже сияли над Хиджалом и они вдвоем сторожили спящий лагерь. Портал огненных просторов мерцал на вершине горы недалеко от них. Завтра им предстояло прорываться сквозь огненную передовую. Зулфифон вызвалась нести ночную вахту. А Сангвилия, казалось, никогда не спала. Ни разу ещё друид не видела эльфийку спящей. С одной стороны оно и ясно было - нежити сон ни к чему. Но среди них были и другие рыцари смерти, которые дремали у костра.
- Вы считаете нас злом, осуждаете нас за то, что мы в прошлом делали. Даже сейчас ни один из вас не доверяет нам до конца. Но все почему-то забывают, что выбора у многих не было. Нас не спрашивали хотим ли мы служить Личу. Нас просто поднимали и отправляли на убой. Что изменилось сейчас? Да ничего практически. Рыцари смерти всё так же идут на смерть, но теперь они идут ради того, чтобы их признали если и не союзниками, то хотя бы кем-то, кому можно доверить свою спину. Рискуют жизнями за тех, кто это воспринимает как должное, как искупление их грехов. Словно так и должно быть. Мы стали эдакими козлами отпущения для вас. Пушечное мясо. Те, кого не жалко потерять. И это так... чудовищно с вашей стороны. - Сангвилия умолкла, затягиваясь.
Друид сама не знала зачем она вообще начала говорить с рыцарем смерти. всю жизнь ей вбивали отвращение и ненависть к порождениям плети, к рыцарям смерти особенно. Что само их существование противит природе и ничего хорошего от них ждать нельзя. Но сейчас она начала сомневаться в правильности этих утверждений. Особенно сейчас, когда она провела несколько месяцев в компании Лелориала и Сангвилии. Зулфи помнила то непонимание, с которым она смотрела на Лунарию, которая из всех наёмников для их отряда выбрала именно двух рыцарей смерти. На её вопросы эльфийка только плечами пожимала и говорила, что Зул всё равно не поймет пока её мотивов. Молода ещё слишком. И слишком слепо верит в идеалы Кенария. И права оказалась, на самом деле.
- Но вы этого никогда не признаете. Никто из вас. Светлые вы рыцари добра, воротите нос, но яшкаетесь с нечистью, натаскивая нас на своих врагов, словно мы ваши ручные шавки и при этом всячески стараетесь показать насколько это вам отвратительно. Как же лицемерно и глупо. Хотя толку мне говорить о чём-то таком, если в этом мире моё мнение - мнение заведомо неправильное. Быть наёмником и продавать свою жизнь подороже. Вот какой нынче удел у рыцаря смерти. А наёмникам платят не за пустой трёп и философские рассуждения. - рыцарь смерти улыбнулась, закрывая глаза. - Хотя я не могу сказать, что так уж в них сильна. Убивать всегда было как-то проще, чем думать о вечном.
Сангвилия поморщилась и отвернулась к порталу.
- Ложись спать, Зул. Завтра нас ждет тяжелая битва.
Друид, впервые за долгое время, не стала возражать.

@темы: Всякое с ориджиналами., Троллируем-с., О той самой с кровавым камнем в трахее.

---

Старые куски писанины. Они мне даже чем-то нравятся. Под этим катом ещё больше катов.

Из старой альтернативной рп-ветки, которую все забросили тогда. А жаль.

...А в нашем обреченном мире мы всё ещё боремся за свое счастье. Уже даже не за своё место в реальности. Мы сражаемся, чтобы выжить в этой глупой, бессмысленной войне, найти безопасное пристанище, спастись от чужого безумия, зализать свои раны, подобно диким зверям. Сохранить свою надежду на спокойное существование, на счастливый конец для себя.
Мы же всё равно обречены, верно?
Так давай же убежим, убежим от всех этих безумцев, погрязших в ненависти и крови, забудем всё, что нас связывало с тем сумасшедшим обречённым миром. Его уже не спасти.
Давай же скинем наше прошлое, нашу старую жизнь в ту бездну тартара куда катится вся наша реальность. Давай проживём с тобой новую короткую, но яркую жизнь, проживем её для себя, оставив позади всё что теперь уже потеряло смысл.
Доверься мне, я знаю дорогу в то самое заветное Никуда. В этот маленький рай среди ада, там, где тьма скроет наши следы, сами наши души, а неминуемый конец настигнет не сразу. Там, где нас никто не найдет.
Там, где не слышно даже эха этой странной нелепой войны против той судьбы, что нам уготовлена. Не слышно ни плача, ни ругани, ни глупых приказов. Не слышно ничего.
Мы исчезнем, словно тени в жаркий полдень под нещадно палящим солнцем.
Мы перестанем быть узниками событий.
Мы сможем умереть свободными.
Мы сможем умереть так, как хотим этого мы, а больше ничего не имеет значения.

Смерть одной из ОСов по хоумстаку.

Тик-так. Тик-так.
Время неумолимо спешит вперед, отсчитывая последние часы.
Тик-так. Тик-так.
Часы бьют десять раз, на улице смеркается. Весь день ты провела на ногах, работая без передышек, не в состоянии уснуть. Сколько тебе осталось, провидица? Час, два? Может, чуть больше? Или меньше? Ты уже не можешь точно сказать.
Сидишь, вчитываешься в строчки отчетов, руки едва ощутимо дрожат.
Но это бесполезно, ты не можешь сосредоточиться, строчки расплываются.
Твоя боль невыносима, она разрывает грудную клетку изнутри, обжигая внутренности, тяжело пульсируя в затылке.
От этой боли уже не спасают никакие обезболивающие.
Эту боль уже не глушит даже героин.
Тик-так.
С твоих губ медленно капает кровь, пятная твое платье, перед глазами все плывёт, голова кружится. Дышать становится все тяжелее, каждый вздох обжигает легкие, а каждый выдох сопровождается хрипом и привкусом свежей крови во рту.
Ты готова поклясться, что слышишь как лопаются пузырьки крови в твоих лёгких.
Тик-так.
Что ты чувствуешь, ясновидящая? Чувствуешь, как горит в адском пламени твое горло, как ржавый привкус крови въелся в твой язык? Чувствуешь ту боль, когда легочные пузырьки один за другим лопаются в твоих легких, заполняя их свежей, ультрамариновой кровью? Чувствуешь, как с каждой минутой становится все сложнее вздохнуть, сложнее терпеть эту адскую, медленную смерть?
Тик-так.
Отчаявшись понять хоть слово из своих же отчетов, ты встаешь из-за письменного стола, в надежде дойти хотя бы до ванной, там будет легче оттереть твою кровь.
Часы пробивают полночь, лопаются последние пузырьки, обрекая тебя на долгую и мучительную смерть.
Тик-так.
Твоя грудь рвано вздымается и опускается, в попытках втянуть в себя хоть немного воздуха, но тщетно - твои легкие не в состоянии уже использовать кислород по назначению.
Отчаянно цепляешься одной рукой за край столешницы, падаешь на колени, судорожно кашляя.
На твоем платье, на полу, перчатках расплываются новые яркие ультрамариновые пятна.
Бесполезный более воздух с хрипом и кровью вырывается из твоей груди.
Раскрыв рот, словно выброшенная на берег рыба, задыхаясь, царапая ногтями деревянную поверхность стола, оставляя глубокие борозды, ты зажимаешь себе рот рукой, пытаясь остановить кровь, но безрезультатно.
Соленая, она течет вниз с твоих губ, по подбородку, мешаясь с твоими бледно-синими слезами, в глазах темнеет, а мысли путаются.
Тик-так, синекровая, тик-так.
Твое время вышло.
Провидец времени придет за тобой, когда часы пробьют три раза.
Когда твое тело уже остынет, кровь засохнет на полу отвратительной, грязно-синей лужей, а глаза чуть побелеют.
Тик-так.
Часы бьют полночь. Но ты уже не слышишь.
Тик-так.

опять же, вдомзастяк. Ирриту<>Каттус

Она любит плести длинные-длинные косички.
Множество маленьких и тонких, чтобы волосы потом покрывались мелкими-мелкими кудряшками. Или несколько больших, чтобы волосы большими кудрями спадали вниз. Любит смотреть как волосы мягко переливаются в слабом свете ламп, чувствовать немного жесткие локоны под своими пальцами. Любит эту спокойную тишину и тихое урчание. Любит эти редкие разговоры ни о чем. Любит иногда отвлекаться от плетения и легонько помассировать кожу головы, почесать за ухом. Почувствовать как напрягаются мышцы под пальцами, когда появляется её улыбка.
Иногда она любит ставить пластинки с тихой ненавязчивой музыкой, позволяя ей литься по улью.
Она любит читать ей вслух, погружаясь в удивительные миры и истории, на которые нет времени в повседневной жизни. В деталях описывать ей картины,которые ей увидеть, к сожалению, не дано. Пока не дано.Тешить себя мыслью, что скоро, может, удастся вернуть мойрейлу зрение она тоже любит. Она ценит эти спокойные, тихие часы, когда вокруг царит не лютый холод и стойкий запах крови и медикаментов. Нет криков умирающих, просьб прекратить. Это её маленькое убежище, от мертвенно-бледных лиц и отчаяния.
Она чувствует как жизнь останавливается, когда слышно только тихое дыхание мойрейла, шелест страниц или тихое урчание.
Едва слышно читать, описывать картины, шептать какую-то непонятную чепуху. Аккуратно заправить выбившуюся прядку за ухо. Приобнять за плечи и сидеть так часами, окончательно успокоившись после тяжелых ночей.
Мойреил успокаивает лучше любых таблеток.
Она благодарна ей за то, что она всегда остается рядом, до самого рассвета, до последней страницы, до последней ноты, до последнего слова.
В эти часы она всегда с тобой, слушает. Не осуждает.
Она идеальный мойреил для тебя.
И ты бесконечно благодарна ей за это.

Ирриту <\3 Мендия. Да, опять хоумстак

Ей противен резкий, горький запах лекарств, она ненавидит яркий, режущий свет ламп. Она зовет его пустым и искусственным. Она не переносит блёклые, серые стены. Она говорит, что они давят на неё. И она абсолютно не может существовать в мертвой тишине твоего дома.
Ты будешь пытаться добраться до нее, окликнуть, схватить за руку, но все будет напрасно - теплый коричневый покинет тебя, уйдет, даже не попрощавшись. Ее силуэт растает в ночном тумане, а звонкий смех исчезнет в глубоких, непроходимых чащобах. Ты больше не увидишь как нетерпеливо дрожат её крылья, когда она ждет тебя у выхода, не услышишь её шуток, не почувствуешь её тепла. Не сможешь коснуться. Останутся только воспоминания о том, что было. А ещё останется чуть горьковатый запах трав, леса, костров. Он перебьет запах больниц и крови. Останется эхо её звонкого смеха, которое заглушит тишину в коридорах и полупустых палатах. Иногда ты слышишь его, в тот час когда закатное солнце пытается пробиться сквозь плотную ткань занавесок, а ты бежишь в коридор, бежишь встретить ее.
Но ее нет, а стены коридоров встречают тебя холодным серым цветом и запахом лекарств и крови.
Она больше не вернется в эти скучные стены, не обнимет тебя и не вытащит гулять по темным лесным чащам. Не обманывай себя.
Твоя лесная нимфа, твое сердце, покинула тебя, предпочтя леса скучным кабинетам, а твое общество обществу таких же ветреных друзей.
И ты не вернешь ее. Никогда.

А вот это уже абсолютно другой ориджинал. Старые тёрки, старая любовь и пиздострадания.

Я тебя абсолютно не знаю. Не знаю твоих мотивов, намерений.
Не знаю что тобой движет, к чему ты стремишься, ради чего живешь.
Я не знаю о тебе ничего. Ты не позволишь мне узнать.
И мне от этого немного больно.
Я не знаю когда это началось. С чего началось.
И почему я вообще смогла привязаться к такому громадному куску льда как ты. Почему я смогла полюбить?
Ты ведь не чувствуешь ко мне ничего. Ни единой искры.
А я, как последняя, наивная дура, потеряла голову, ночами спать не могла. Всё мечтала, надеялась.
Но всё разбилось вдребезги об острые скалы твоего безразличия ко мне.
Не знаю как я смогла это пережить. Всю эту боль, обиду, разочарование.
Хотя твоей вины тут нет и не было никогда.
Но я все равно попыталась исчезнуть, раствориться. Попыталась забыть про чувства. Но лучше не стало.
Сердце все ещё болело.
Я сдалась, вернулась.
Сидела рядом, наблюдала, пыталась заговорить.
Но ты молчал.
По началу эта тишина давила на меня, сводила с ума. Мне было неуютно в этом абсолютном молчании.
Но я привыкла
С тобой тишина перестала казаться такой гнетущей.
Она стала для меня чем-то вроде знака неизменности, стабильности.
Тихо, спокойно. Привычно.
Иногда я могу просто наблюдать. Часами, днями, неделями.
Наблюдать за тобой. И твоей странной, непонятной работой.
Я уже не питаю пустых надежд на твою любовь, нет. На самом деле то, что ты меня не отталкиваешь - уже награда.
Я не оставлю тебя, потому что без тебя я не выживу.
Я всегда буду рядом, молча наблюдая за тобой. никогда не пытаясь заговорить или дотронуться.
Я буду твоим молчаливым Стражем и у нас всё всегда будет хорошо, я постараюсь позаботиться об этом.
Я сохраню твою тишину.
Единственное, о чём я попрошу - не прогоняй меня.
Я слишком привыкла к этой тишине, к этому безразличию.
Я слишком привыкла к тебе.

-

Жертвенница.

О чём ты только думала, меняя свою душу на мою помощь?
О чём ты думала, когда закрепляла печати своей кровью, обрекая себя на то, от чего бежала?
Теперь твоя душа в моих руках.

Даже несмотря на твой божественный уровень сильфиды, ты смертна.
Я буду ждать твоей смерти с придыханием, смотря как твоя прекрасная кровь льется из глубоких ран.
Её запах будоражит кровь, заставляет голову кружиться.

Наверняка ты пожертвуешь собой, спасая всех, не в силах смириться с мыслью, что кто-то из них умрет.
Ты спасешь кого угодно, даже если этот тролль тебе ненавистен.

И ты это знаешь.

Я вижу это в твоих глазах. Темно-темно синих, глубоких.
Я вижу эту мрачную решимость, полное понимание последствий.
Ты знаешь, что в какой-то момент ты уйдешь со мной из этого мира навсегда.
Но ты не жалеешь об этом.

Ведь ты делаешь это ради тех, кого любишь.
О ком заботишься.
Ради тех, кого считаешь своей
Семьёй.

Сейчас, Сильфида.
Сейчас я, Служанка крови, повинуюсь любой твоей команде и храню твою жизнь.

В конце концов.
Это обещает быть неплохим развлечением.

чет там про эшли

Тонкое лезвие пляшет по такой же тонкой, бледной коже.
Весело.
Тонкое лезвие оставляет на тонкой, бледной коже тонкие-тонкие алые полоски.
Весело.
Тонкие-тонкие алые полоски складываются в узор на тонкой, бледной коже.
Красиво.
Алый узор на тонкой, бледной коже перекрывают теплые, пахнущие железом и солью, струйки.
Весело.
Струйки стекают, соединяются в один большой ручей, который все шире и теплее.
Весело, черт возьми, как весело.
Тишина давит на уши.
Страшно.
Алая капля падает на полосатый пол. Рушит эту отвратительную, страшную тишину.
Кап.
За ней следует вторая. Третья.
Весело.
И уже не так страшно.
Тонкое лезвие пляшет поверх струек крови, добавляя все новые и новые линии красному узору.
Весело.
Беззаботная капель поет свою радостную песенку.
Кап-кап.
Алые пятна ярко выделаются на черно-белом на полу.
Ха-ха.
Тихий, хриплый смех абсолютно не вписывается в эту прекрасную капель.
Нужно замолчать.
Тонкие бледные пальцы отпустили острое лезвие, позволив ему упасть с едва слышным звоном.
Трагично.
Хрупкие пальцы повторяют путь исчезнувшего лезвия, давя на ставшие багряными линии узора.
Красиво.
Алые капли больше не поют свою капель, алые капли стали темными, неживыми.
Печально.
Но уже другие, прозрачные и соленые скатились вниз. Но уже по лицу.
Странно.
Оплакивать засохшие алые струйки, которые дополнили узор своей смертью.
Больно.
Тонкий алый узор горит, словно в огне.
Жарко.
Эти линии вгрызутся в кожу бледными шрамами.
Навечно.
Багряный узор останется со мной навсегда.
Только он потеряет свой цвет.
Грустно.
Бледная кожа идеально контрастирует с темным багрянцем.
Весело.
Хрупкие пальцы ищут острое лезвие. Чтобы закончить этот узор.
Но его нет.
Жалко.
К черту его.
Призрачный, бледный силуэт подходит к зеркалу.
Заплаканное лицо, багряные шрамы. Кровь неровной коркой застыла на белой коже. Покрасневшие от слез глаза.
Отвратительно.
Тонкие пальцы собираются в кулак, они бьют точно в зеркальное отражение мерзкого лица.
Ненависть.
Тонкие, уже алые пальцы берут один из осколков зеркала.
Острое.
Тонкие кромки зеркального осколка больно режут ладонь.
Но это даже весело. Ха-ха
На этот раз смех беззвучный. Безумный и беззвучный. Только грудь судорожно трясется.
Зеркальный осколок покрылся свежим, тонким, неровным алым слоем.
Пускай.
Это же так весело.
Алые капельки все падают и падают на пол, на застывшие багряные лужи, на черно-белые полосы паркета.
Силуэт падает следом за ними, коленями на острые зеркальные осколки.
Но это не важно.
Тонкие, багряные пальцы соединяют отдельные алые лужицы в одну линию.
И ещё одну. И ещё.
Не переставая тихо и безумно смеяться.
Это же весело, безумно весело.
И ни капельки не больно.
Ну, может быть, только чуть-чуть.
Рисовать алыми каплями на полосатом полу. По засохшему багрянцу.
Какая странная и безумная идея.
Но это такая забавная.
Алые лица, красное солнце, подсыхающий багрянец беззаботного детского луга.
Бледные щеки давно измазаны в этой темно-красной краске, а руки алые по самый локоть.
Сквозь алую пелену виднеется красивый, практически уже черный, узор, который оставило тонкое лезвие, валяющееся где-то на полу.
А силуэт все рисует и смеется.
Тихо, безумно, безудержно.
Но алая краска не бесконечна.
И вот, улыбка на губах гаснет, вздохи слышны все реже.
Девушка окончательно падает на пол, на осколки, которые впиваются в тело.
Но этого уже не почувствовать.
Пол перед ней изрисован различными рисунками одного цвета.
Целый чертов мир, написанный кровью.
А она лежит и чувствует как жизнь покидает её тело. Умирает ни о чем не жалея, с легкой улыбкой на губах.
Ведь, в конце концов…
Это было…
Весело?..


Вообще хочу просто схоронить их для себя. Ибо почему бы и нет. Мой дайрик, чо хочу то и сливаю

@темы: Всякое с ориджиналами., Мимоходное., Чужие ребята., Гомостак и фнтрле.

---

Лёд в янтаре.

А в конце концов она её найдет всё-таки. Среди миров, на самом краю.
Найдет и что-то у неё в душе с глухим треском сломается, выпуская наружу всё то сокровенное, что она упорно давила тысячелетиями.
Задушит давно забытыми чувствами, вырывая из груди тихий всхлип. И ей даже покажется, что сердце у неё снова бьется.
-Ты теперь похожа на лунный камень, знаешь?
Голос предательски дрожит, а Дракон только смотрит взглядом удивленным и чистым-чистым, словно горный хрусталь. Изучающе смотрит, в самую душу. Но тепло, как когда-то давно... Словно правда помнит.
Глаза сами собой закрываются. Слова даются на удивление легко. Хоть и звучат тут так глупо.
-У меня есть что-то, что я бы хотела вернуть тебе. И... попросить прощения, наверное? Не знаю, помнишь ты или нет. Но я... Вроде как любила тебя и... - девушка тихо смеётся, не открывая глаз. - И я не смогла тебя тогда уберечь... Да и много чего я тогда для тебя сделать не смогла. Но... Попытаюсь сейчас. Хочу попытаться, во всяком случае... И...
-Я помню.- тихим звоном отдалось от пещерных сводов. - Я помню тебя, Лилу. Помню и всё ещё люблю.
Эти слова встают комом в горле, наворачиваются слезами на глаза.
Любит. Она все ещё любит.
Её кожа на ощупь похожа на свежий снег. Чуть тает от прикосновений, влажная и веет легким холодом. Кажется, она плачет и что-то несвязно лепечет, прижимаясь ближе и обнимая.
Лилу обнимает её крепко, поглаживая по волосам, прижимаясь губами к её лбу и без конца извиняясь за что-то. Кажется, тоже плачет.
Тепло янтаря чувствуется даже сквозь одежду, жжется для них, словно огонь. Дракониха медленно отстраняется, глядя в глаза словно пытаясь убедить себя в реальности происходящего. А Обманщица достаёт камень, прижимая его к чужой груди и...
Волна нестерпимого жара накидывается на них, топя снег, обрушая сталактиты. Лилу прижимает девушку к себе, стараясь перетерпеть, пережить этот хлёсткий огонь чужой души.
После вспышки жара они долго молчат без движения. Тишину нарушает только журчание воды и стук капель.
Обманщица прикрыла глаза, вслушиваясь эти звуки и чувствуя тепло под своими пальцами.
-Ты же останешься? - тихо, на грани слышимости. - Я пойму, если нет.
-А куда я теперь денусь, Стелла? Не искала же я тебя только для того, чтобы снова потерять.
Дракониха издала тихий смешок прижалась ближе. А Обманщица продолжила машинально перебирать серебристые волосы, устремив невидящий взгляд в потолок.
Все чувствовалось в кои-то веки правильно. Словно упал громадный камень с души, словно больше не зачем было бежать по мирам, стараясь забыть что-то очень важное.
Хотя бы один раз за свою жизнь она смогла сделать правильный выбор.
Вдыхать морозный воздух оказалось легче, чем она думала.

Спасибо, что вернулась, Марго.

@темы: Мимоходное., О той самой с кровавым камнем в трахее.